«Каждый урок — это экзамен»

Серафима Альтмарк на вручении поздравительной телеграммы от президента Владимира Путина с Днем рождения. Фото: предоставлено пресс-службой Смоленского горсовета

Столетняя учительница из Смоленска сравнила ЕГЭ с гаданием на кофейной гуще

Анжела Абраменко

14 марта, 2016 16:10

8 мин

Ее первым ученикам уже за 70, но каждый праздник, каждый день рождения они звонят и приходят к своему учителю — Серафиме Альтмарк. Расспрашивают о делах и здоровье, рассказывают о детях и внуках и по-прежнему просят совета. Потому что бывших учителей не бывает. «Русская планета» узнавала, что думает о судьбе педагога и страны учитель русского языка и литературы, отметившая недавно вековой юбилей, и всю жизнь посвятившая школе.

– Для меня педагогика — это жизнь на вулкане, — смеется Серафима Михайловна. — С детьми в школе я была с восьми утра до семи вечера, нагрузка — колоссальная. Прибегаешь домой — надо еще пачку тетрадей пересмотреть, ворох литературы перечитать, чтобы к уроку подготовиться. Да еще в самый неожиданный момент к тебе на урок может прийти завуч, так что всегда надо быть начеку. Но готовишься к уроку не ради проверок — чтобы научить детей, передать им свои знания, привить любовь к предмету, ты выкладываешься так, словно каждый день сдаешь экзамен.

Стать учителем Серафима Альтмарк решила из-за огромной тяги к книгам. Сама из бедной и многодетной семьи — она так пристрастилась к чтению, что после школы пошла работать в книжное издательство. Одновременно поступила в учительский институт. Там же встретила своего будущего мужа, с которым по окончании вуза поехала работать в школу в пригороде Смоленска.

– А потом пришла война, — вздыхает Серафима Михайловна. — И меня вместе с мамой, отцом, сестрой и маленькой дочкой эвакуировали в Среднюю Азию, далеко-далеко, в пустыню Кызылкум. Туда же стали привозить детей из Заполярья, устроили детдом из наскоро сколоченных бараков, где я и стала работать. Как мы все это пережили, я сама до сих пор не знаю. Голод, малярия, люди умирали от жары, болезней…

Детдомовские подростки, совершенно потерянные, измученные от разлуки с родными, от бесконечного изнуряющего голода, по ночам снимали с подушек наволочки и ходили обчищать амбары у местных крестьян. Но и там особенно разжиться было нечем: крестьяне сами еле выживали. Боялась Серафима Михайловна только одного — чтоб не поймали и не избили. За детей готова была стоять горой. И местные даже побаивались молоденькую учительницу.

– И чтобы «заговорить» голод, чтобы хоть как-то отвлечь детей, на ночных дежурствах я читала им отрывки из произведений, — вспоминает педагог. — Читала романтическую литературу и отрывки из произведений о путешествиях, читала неповторимые юмористические рассказы и патриотические произведения. Но больше всего дети любили «Легенду о Данко», каждый, наверное, представлял себя на его месте.

А после этого все дружно начинали мечтать: вот закончится война, вернется с фронта отец, найдется потерявшаяся во время бомбежки мама и наступит совсем другая жизнь. О чем думали в первую очередь? Конечно, о том, чтобы вдоволь наесться.

– Проблемы в послевоенное время у всех были одни и были они самыми житейскими, — говорит Серафима Михайловна. — Но все мы старались помочь родной стране восстановиться, и поэтому для учителя главной задачей было — настроить детей на созидательный труд, не терять оптимизма и быть достойным примером не только для учеников, но и их родителей. Представляете, пришли на занятия дети. Голодные, разутые, в обносках с чужого плеча. А я им рассказываю о романтическом периоде в творчестве Горького, читаю Маяковского, учу анализировать Толстого и Лермонтова.

Помогал жене в этом супруг Николай, вернувшийся с войны. Учитель физики, талантливый механик, изобретатель — когда только стали появляться телевизоры и магнитофоны, он сконструировал и собрал сам магнитофон, который жена приносила на занятия.

– И вот читаю я отрывки из «Старухи Изергиль», а фоном играют цыганские напевы Сарасате. И вижу я, как дети мои где-то уже далеко-далеко, как пропускают они через себя судьбы героев, как радуются и гневаются вместе с ними, — с улыбкой рассказывает Серафима Михайловна. — Это сейчас у учителя масса возможностей: и интернет тебе, пожалуйста, и видеофильмы, и проекторы — целую феерию устроить можно! А тогда можно было полагаться только на свое педагогическое мастерство. Но, может, именно это сближало учителя с учениками, когда педагог становился самым лучшим другом, а школа была вторым домом.

Фото: из личного архива

Серафиме Михайловне школьники поверяли все свои тайны. Первая школьная любовь, которую переживали новые и новые поколения, уверена педагог, была и остается самым сильным большим и целомудренным чувством.

– А кому же еще они доверят все свои тайны и сомнения, как не учителю? — говорит Серафима Михайловна. — Родители пашут с утра до ночи, приходят домой, и валятся с ног, им не до детей, не до их детских переживаний, которые могут быть для юного разума самые главные! А любовь — она и в Африке любовь! И тут для учителя главное — не нотации детям читать, а действовать осторожно, мудро. А лучше и вообще не лезть.

Нынешнюю школу с той, далекой, послевоенной, конечно, не сравнить. Тогда школа была единственным центром досуга, куда ученики приходили по вечерам, в выходные. Жизнь кипела до самой ночи: тематические вечера, театральные постановки, кружки, походы.

– На постановки с удовольствием приходили родители, — вспоминает педагог. — Ставили мы и сцену у фонтана из «Бориса Годунова», и «Барышню-крестьянку». Участвовал в постановках весь класс. Помню, как ставили мы отрывок из поэмы «Цыгане», выбрали на роль Алеко красивого фактурного парня. Внешне он очень походил на героя-любовника, но оказался робким, до выхода на сцене стоял и дрожал за кулисами, мы едва вытолкнули его. А когда вышел, то от страха стал читать монолог Земфиры.

На первых словах «Уж поздно, милый!» зал замер, а потом взорвался от хохота так, что не мог угомониться минут 20. Эту сцену школьники уже будучи выпускниками вспоминали после многие годы, и даже в 50 лет на вечерах встреч хохотали, как подростки.

Политику партии в то время в школе навязывали с верхом. Но никому из учителей в голову не приходило бунтовать или бороться со строем.

– Глупость — диссидентами мы никогда не были! — поясняет Серафима Альтмарк. — Страна только что выстояла в такую войну, мы только что начали подниматься на ноги, наша задача была — настроить детей поступить в институт, выучиться, стать полезным для своего государства — и мы будем политизировать? Хотя перегибы были. Моя дочь Людмила, учитель биологии, рассказывала: побыла у нее на уроке завуч. После подошла, мол, все хорошо, но только, почему у вас не просматривается ленинская тематика? И Людмила ей отвечает: «Ну, если вы мне расскажете, как ленинская тематика может сочетаться с половой системой крысы, я, пожалуй, послушаю вас!» Безобразное было насаждение Ленина во все темы.

Вот с чем бы поспорила сейчас столетний педагог — это с введением ЕГЭ.

– Мы-то учили детей думать, анализировать, — поясняет учитель. — Развивали логическое мышление. А это какое-то гадание на кофейной гуще, где даже несведущий человек может угадать правильный результат, но это же не показатель ума! Я помню, как меня после выхода не пенсию сменила педагог, приехавшая с Камчатки. А у них там связи с американскими педагогами были ближе, и привезла она оттуда систему тестирования. И вот встречаю я своих учеников и выясняю, что они вдруг разучились учиться вообще! Им неинтересен стал предмет. «А нам, Серафима Михайловна, ничего не задают, одни только тесты», — отвечают. Многие даже обижались, бойкотировали предметы.

Дети сегодняшние и вчерашние, конечно, друг от друга отличаются, уверена педагог. Первые более шустрые и целеустремленные. С малых лет начинают к чему-то стремиться и поглощают знания, как губка.

– А вот у учителя во все времена задача была и остается одна, — говорит Серафима Михайловна. — Воспитать человека, воспитать в нем доброту, отзывчивость, показать ему правильную дорогу в жизни. В общем, все простые истины, которые в заповедях прописаны. Поверьте, за сто лет я в этом убедилась.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе