Новости – Общество
Общество
Фантастический отец
Из серии фотографий под названием «Гримасы». Фото: Архив Светланы Беляевой
Дочь писателя-фантаста Александра Беляева о том, как он придумывал сюжеты своих романов и откуда взялась идея «Головы профессора Доуэля»
14 июня, 2014 18:17
12 мин
Известный писатель-фантаст Александр Беляев родился в Смоленске в 1884 года в семье православного священника. Окончив лицей, работал юристом в родном городе, занимался журналистикой, литературной и театральной работой. Об увлечение писателя фотографией, о знакомстве со Станиславским и работе в угрозыске «Русской планете» рассказала дочь писателя ― Светлана Беляева, живущая в Петербурге.
– Читатели зачастую плохо представляют писателя как человека. Поэтому первый вопрос о том, каким вам запомнился отец?
– Отец был тяжело больным человеком. Поэтому с самого раннего детства я привыкла видеть отца больше лежачим, чем ходячим, и относилась к этому как само собой разумеющемуся. Не удивляло меня и то, что, даже будучи закованным в гипс, он продолжал писать и содержал всю нашу семью.
Почти полная неподвижность (отец периодически лежал по несколько месяцев в гипсе) не влияла на его творческий потенциал, на буйную фантазию, на интерес к окружающему миру, к новым разработкам науки и техники, к общению с людьми, юмор. Даже становясь беспомощным, он не терял присутствия духа. Не могу припомнить, чтобы у него когда-нибудь было плохое настроение. Я никогда не слышала от отца, что ему «сегодня не пишется».
– Он был хорошим отцом?
– Если у нас не было гостей, то вечера отец посвящал мне. Чаще всего он что-нибудь читал или рассказывал о своем детстве и молодости. Причем читал по-актерски ― с выражением, разговаривая разными голосами. Он был большим фантазером, с отцом мне никогда не бывало скучно.
Александр Беляев в возрасте 10 лет. Фото: Архив Светланы Беляевой
Часто отец придумывал для меня рисунки-загадки: делал на бумаге небольшую извилистую линию, которую я должна была продолжить и дорисовать какой-нибудь предмет или животное. Он научил меня вырезать красивые ажурные салфеточки и смешных человечков, которым потом рисовал забавные рожицы.
По своей натуре был человеком творческим, мечтателем и большую часть времени находился вне окружающего его мира. Его фантазия распространялась не только на литературу, но и на все, что его окружало. Как-то в доме разбилась люстра. И отец сам смастерил фонарь. Сделал каркас, вместо стекла подклеил кальку, на которой масляными красками написал четыре картинки из детской книжки «Как снегирь жениться хотел». По вечерам, когда зажигали свет, прохожие останавливались, чтобы полюбоваться оригинальным фонариком.
– Александр Беляев, как и Александр Грин, перепробовал множество профессий, прежде чем стал писателем…
– Изначально он выбрал специальность юриста, но, несмотря на успешно выигрываемые дела и приобретенную известность хорошего адвоката в Смоленске, очень скоро почувствовал, что это не его стезя.
Мама рассказывала, что когда они жили в Ялте, ее брат, работавший в милиции, помог отцу устроиться на должность инспектора уголовного розыска. В угрозыске не было фототеки для учета преступников. Отец организовал фотолабораторию, где стал еще и фотографом. Мама помогала ему проявлять и печатать снимки. Но в угрозыске он проработал очень недолго. Вынужден был уйти из-за трудной психологической обстановки. Один из сотрудников, бывший матрос, был ярым противником интеллигенции. Он невзлюбил отца и иногда рассказывал с восторгом о том, как таких, как он, «ставил к стеночке». Поэтому отец устроился в городскую библиотеку.
Работал он и журналистом, и воспитателем в детском доме, был юрисконсультом, плановиком-экономистом, но, в конце концов, нашел свое призвание в литературе.
Александру Беляеву 25 лет, в эти годы он работал юристом. Фото: Архив Светланы Беляевой
– Рассказывал ли Александр Романович про свою жизнь в Смоленске?
– Конечно. Когда я была маленькой, он в основном и рассказывал мне про свое веселое и озорное смоленское детство. То как они с друзьями «клад» искали, то про всякие шалости.
Мне кажется, что он был просто обречен стать писателем-фантастом, так как еще с детства фантазировал как-то по-особенному. Примером тому его увлечение фотографией. Обычно начинающие фотографы снимают своих домочадцев, друзей, собак, кошек. Александр Романович начал с самого себя ― строил разные гримасы, а его смоленский друг Коля Высоцкий фотографировал.
Однажды отец захотел сделать снимок отрезанной головы, лежащей на блюде. Где-то нашел большой фанерный ящик, выпилил в нем отверстие для головы, вырезал дыру в простыне. Долго пытались отколоть от блюда такой кусок, чтобы в углубление могла войти шея. После нескольких испорченных тарелок и это удалось. В войну этот снимок пропал, но я хорошо помню его.
На большом блюде, немного набок, лежала человеческая голова с закатившимися глазами и вывалившемся языком. А над ней стоял человек со свирепым и кровожадным выражением лица, готовый вонзить в голову нож и вилку. Снимок был тонирован в синий цвет, усугубляя устрашающее впечатление, от которого по спине начинали бегать мурашки. Как вы понимаете, такая фотография не могла претендовать на веселую детскую шутку.
Светлана Беляева. Фото: Дмитрий Тихонов
– Получается, что толчок к написанию романа «Голова профессора Доуэля» был дан ему еще в смоленском детстве. А как он искал сюжеты для своих книг?
– Я не знаю, к сожалению, как отец находил темы к большинству романов, но о двух он рассказывал сам.
Идея романа «Голова профессора Доуэля» возникла, когда он первый раз лежал в гипсе. Весь его мир ограничивался стенами палаты и расстоянием протянутой руки. Он не мог не только подойти к окну и выглянуть на улицу, ему было не достать даже пальцев собственной ноги! А однажды, когда ему на нос села муха, он вдруг подумал о том, что если бы у него было только одна голова, он не смог бы прогнать даже эту муху. И хотя роман «Голова профессора Доуэля» был написан много лет спустя, в нем ожила муха, севшая на нос отрезанной головы.
А идея романа «Человек-амфибия» была позаимствована из короткой газетной заметки, в которой говорилось о суде над доктором Сальватором, который делал операции больным детям. Благодаря этим операциям суставы становились более подвижными. Но Сальватора обвиняли в том, что он своим хирургическим вмешательством искажает образ, данный Богом.
– Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Судя по вашим рассказам, это в полной мере относится и к Беляеву?
– Безусловно. Отец играл на рояле и на скрипке (один сезон играл даже в оркестре цирка), хорошо рисовал, лепил. С самого детства он очень любил театр. В юности собрал любительскую труппу. Под его руководством часто устраивались домашние спектакли. Отец был и драматургом, и режиссером, и артистом. Перевоплощался он молниеносно. И роли играл любые, даже женские.
Смоленск в те времена был невелик, и скоро весь город знал о театре Беляева. Постепенно домашний театр стал выступать то у одних знакомых, то у других. А потом пытались гастролировать в других городах. В те времена не требовалось особых разрешений на выступления. Каждый, кто хотел, мог арендовать помещение и ставить свои спектакли. Успех не всегда сопутствовал труппе, театр прогорал, и артистам не хватало денег даже на обратный путь. Домой возвращались по шпалам железной дороги. Но деньги не были самоцелью. Главное было играть. И друзья вновь и вновь отправлялись на гастроли. Позже они стали играть в Смоленском Народном Доме.
Смоленская любительская театральная труппа под руководством Беляева. Фото: Архив Светланы Беляевой
Однажды во время приезда в Смоленск столичной труппы под руководством Станиславского отец заменил в нескольких спектаклях заболевшего артиста. Успех был таким, что Станиславский предложил ему остаться в труппе, но он почему-то отказался.
Как-то мне прислали старую журнальную заметку, где говорилось, что 17 февраля 1913 года на сцене Благородного собрания в Смоленске был поставлен любительский спектакль ― детская опера-сказка «Спящая царевна». Роль злой волшебницы сыграла гимназистка Маша Гольдина ― впоследствии выдающаяся певица Мария Гольдина, а постановщиком оперы был молодой смоленский адвокат Александр Беляев.
А еще отец практически всю жизнь писал стихи. Обычно по поводу каких-то домашних событий или чьих-то дней рождения. Стихи дарились и терялись. У нас сохранилась только одна рукописная книжица с рисунками и акростихами, посвященными маме.
У него был удивительный дар привлекать к себе людей. Когда он жил один, то часто устраивал у себя вечера, на которых был главным действующим лицом ― декламировал, играл на рояле. Заболев и оказавшись в вынужденной изоляции, отец испытывал недостаток общения и всегда радовался любому посетителю. Его привлекали люди с интересной судьбой, их увлечения и необычные изобретения.
Перед самой войной из одесской киностудии приехал кинорежиссер Ростовцев, который хотел привлечь ленинградских писателей к работе в кино. Отец предложил ему только что написанный рассказ «Когда погаснет свет». Сюжет понравился, и они вместе стали писать сценарий. Однако из-за войны фильм так и не был снят.
«Кисло» из серии фотографий под названием «Гримасы». Фото: Архив Светланы Беляевой
– А как сложилась ваша судьба после смерти Александра Романовича?
– Ровно через месяц после смерти отца, умершего от голода 6 января 1942-го года во время оккупации города Пушкина, нашу семью — бабушку, маму и меня — немцы вывезли в Польшу в лагерь для перемещенных лиц. Затем было еще 4 лагеря: в Западной Пруссии, Померании и Австрии. 5 мая 1945 года Австрия капитулировала, а уже 7 мая нас освободила Красная армия. Правда, это освобождение я запомнила на всю жизнь. Мы их ждали, встречали, дети кричали «Наши идут! Наши идут!». А какой-то офицер, спрыгнув с танка, сказал: «Были ваши, а стали не наши. Если бы мы сюда 3 дня назад вошли, мы бы вас всех к чертовой матери танками подавили». И мы были направлены органами НКВД в ссылку в Алтайский край, где пробыли 11 лет. Жили в нищете, но не унывали.
Только в 1956 году вернулись в Ленинградскую область. За 35 лет трудовой деятельности я сменила массу профессий. Была токарем-расточником, учетчицей, контролером ОТК, фотолаборантом, копировщицей, техником отдела информации, инженером.
– Как вы относитесь к инициативе присвоить вашему отцу ― Александру Беляеву ― звание Почетного гражданина города Смоленска?
– Мне это, безусловно, очень приятно. И я уверена, что отец достоин этого звания. Ведь как творческая личность он сформировался именно в Смоленске. И уехал из своего родного города только по настоянию врачей из-за тяжелейшей болезни, когда ему было уже за тридцать.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
